Этическое сознание рубежа XIX–XX столетий, часто называемое «неклассическим», можно охарактеризовать как маргинальное, т.е. как некоторое «промежуточное» состояние, связанное со стремлением как бы отрешиться от прошлого для прорыва в новое измерение, но, вместе с тем, невольно несущее в себе отпечаток этого прошлого на фоне весьма туманного, порой, представления о сути требуемой «переоценки ценностей».

Прежде всего следует отмстить, что приоритетность разума в этической теории, характерная для эпохи Просвещения, с течением времени все более определенно обнаруживала свою проблематичность в столкновении с действительностью. Воспарившая к слишком «чистым», абстрактным идеям, этика как будто утратила необходимую связь с «грязной» для нее реальностью, что побуждало моралистов конца XIX — начала XX веков задумываться о возможной несостоятельности разума в качестве единственного «руководителя» нравственного бытия и намечать новые ориентиры этического мышления. К умозрительным этическим проектам, классическое воплощение которых символизируют системы Канта и Гегеля, с разных сторон и под разными углами зрения предъявляются претензии, объединенные пафосом «сближения с жизныо» и потребностью более объемного, тонкого, менее рационализированного и схематизированного понимания человека.

Вместе с тем, новации в этике этого времени осуществлялись и на рационалистической платформе, в контексте опровержения, например, просветительской парадигмы решения моральных противоречий.